Для меня красный — особенный цвет: с него началась моя личная революция. С детства я ненавидела все красное. Все, во что одевала меня мама. Я капризничала и выбирала желтый, оранжевый, фиолетовый, но только не красный для девочек. Будучи школьницей и студенткой я и вовсе перешла на нейтральную пастель. Я доросла до красного только в 28 лет. Он стал необходим мне на моих губах, на коже, в характере, в сердце.
Красный звучал для меня в Венгерской Рапсодии Листа: отчаянно, вызывающе, летяще, наперекор времени и устоям. Переплетался с цыганскими юбками и ночными кострами степей. Вмиг все рамки разрушились!
Я взбунтовалась, пошив красное платье, Как Айседора Дункан, в своем отчаянном танце, взвивался знаменем над моей головой алый отрезок легкого шифона. Флаг моей непокорности. Красный стал для меня революционным контемпом. Страстным, с треском ломающим правила классического тянущегося носка и прямых коленей.
Я вдруг поняла, что все это время я прозябала во тьме. Я жила без света, без тепла, как будто в пасти мифического крокодила. Он однажды, на мое счастье, проглотил вездесущее солнце. Я выбиралась из липкой пасти рептилии вслед за мечтой. Уже шла за моим украденным солнцем. Летела на зов багряных закатов, в никуда, но за светилом. За дрожащими струнами, за гитарными переливами бедного венесуэльского музыканта с пиратской трубкой во рту.
Он раскрашивал своими плачущими страстными мелодиями мой мир. Заразил мою калиновую горькую славянскую кровь испанским винным вирусом страсти. А я, лежа на его коленях, плакала от счастья. Мое сердце безудержно стучало, стараясь обновить застоявшуюся густую субстанцию тела.
Красный стал для меня отправной точкой. Вырвавшейся пулей из заржавелого револьвера. Скоростью. Движением. Безудержным гневом. Волшебным пенделем. Ядром Мюнхгаузен, которое в одночасье выстрелило и понесло меня стремительно. Разрушая все на своем пути и сжигая сомнения в стратосфере моей новой планеты.
GENERALOWA 